кто пои замачивает, тот их и выкручивает.
Название: Scream
Автор: lumino.
Фандом: The Elder Scrolls IV: Oblivion
Рейтинг: PG-13
Жанр: ангст, драма, songfick, AU
Содержание: написано по заявке
Размер: мини
Статус: закончен
Предупреждения: походу ООС вышел. Писалось в три часа ночи, поэтому ответственности не несу)
Дисклаймер: Лашанс принадлежит Беседке, песня "Scream" - Thousand Foot Krutch, ГГ мой собственный)
От автора: приятного прочтения. Не могла удержаться и не написать про Люсьена)
ScreamI can't erase it anymore,
It follows me everywhere I go,
It's like a mask that I don't
Want to wear anymore.
I think I've found a way to let it go,
But it's still to soon
To know for sure.
I'd give everything I am
Just to feel something...
Дела Уведомителя нередко заставляют меня покидать тихий форт Фаррагут, давно ставший мне домом, и наведываться в Убежище или шумные города Сиродила. День клонится к закату, когда я шагаю по мощеным улицам Чейдинхола. Проходя мимо заброшенного дома, я не могу удержаться и бросаю взгляд на заколоченную дверь и окна. Ранее, бывая по делам в городе, я всегда заглядывал в Убежище, чтобы посмотреть, как ведет дела Очива, проведать Винсента, которого знаю много лет, или поглядеть на новобранцев.
Но сейчас мне нечего там делать. Мертвое опустевшее Убежище вызывает неприятное ощущение пустоты. Так было правильно, так было нужно, повторяю я про себя, но от того, что я знаю это и уверен в совершенном, совсем не становится легче.
Нищенка тормозит меня почти у самых ворот. Морщинистое лицо, потрепанная серая одежда, вся покрытая заплатками, и отработанный жалобный взгляд не находят у меня отклика.
- Мне всего лишь монетку, накормить моих детей...
Я игнорирую ее, медленно обходя справа и направляясь к воротам.
- Подайте на пропитание, мне не надо много, - нищенка внезапно резко забегает передо мной, все еще протягивая руку и глядя с умоляющим выражением лица.
Я фыркаю, но покорно запускаю руку под складки робы, извлекая на свет золотой септим. Наверное, воздух Чейдинхола на меня так действует - обычно я не склонен к жалости. Или же это жест того, старого Люсьена, который вот уже много лет как похоронен этим новым Лашансом, жестоким и страшным Спикером Темного Братства.
Молча протягиваю нищенке монету, женщина не успевает забрать ее, и септим падает на камень.
- Спасибо, господин...
Не оглядываясь, продолжаю свой путь, надеясь к закату попасть в Фаррагут. Я не слишком люблю толпу, другое дело - если это родная темная семья, братья и сестры. Когда-то совсем недавно у меня была эта семья.
Я толкаю створку ворот, и в спину мне летят слова нищенки:
- За все последует расплата, Люсьен.
Я оборачиваюсь. Нищенка стоит с прямой спиной, сжимая в кулаке золотую монету. Водянистые глаза, которые ранее были жалостливыми и молящими, сейчас пронзительно-синие, ясны и холодны, как лед.
- Рассылающий смерть - ее и отыщет. За смерти заплатишь смертью, за жизнь - отблагодаришь жизнью.
Прежний молодой Люсьен дернулся бы вперед, рванулся, схватил нищенку за шею и вытряс бы все до последнего слова. Но я всего лишь пожимаю плечами и выхожу наконец из города.
Я слишком многих отправил на смерть, чтобы надеяться умереть спокойно и в преклонном возрасте.
Scream!
When the pressure breaks me,
When it's too hard to see,
When I feel like I'm
At the end of my rope
One more time...
Последующие месяцы проходят в упорной работе - после Зачистки Черная Рука не успокаивается, и я занят настолько, что мне некогда даже раздумывать над словами нищенки. Впрочем, я практически сразу же забыл об этом, с головой уйдя в работу. Пока что не было отдано приказа опять заселять Чейдинхол, и я распределяю новобранцев по другим нашим Убежищам.
Параллельно я работаю с Эрикой - молчаливая нордка спокойно и без лишних вопросов исполняет один контракт за другим, и я не могу не гордиться ею. Действительно, прирожденная убийца - карающая длань Ситиса, до поры до времени скрывающаяся в сумеречных тенях, чтобы однажды одним точным ударом оборвать жизнь своей жертвы. Последний раз мы виделись с Эрикой сразу после зачистки Убежища, и впоследствии я стал оставлял контракты в тайниках, избегая личных встреч.
Паника среди Черной Руки началась сразу после смерти Дж`Гасты.
Я не нервничал - да, убит один из нас, но это вполне может быть совпадением. Предыдущая хозяйка Чейдинхольского Убежища была опытным ассасином, однако ликвидирована на задании. Оплошности случаются и у первоклассных профессионалов.
Однако последующая за смертью каджита цепочка странных убийств заставила меня переменить мнение.
Решением Черной Руки я направился за Эрикой, потому что все - все! - из последних ее жертв были живы и здоровы, а темные братья продолжали погибать. Кое-как выведав, что она в Бравиле, я рванул туда.
Тенегрив бы пригодился, но я сам подарил его нордке.
Прибыв в Бравил уже затемно, я бегу по улицам, надежно скрытый "хамелеоном". Мое внимание привлекает процессия около статуи Счастливой Пожилой Леди. Точнее, не процессия, а тело Анголима.
Сердце леденеет, когда я вижу Эрику рядом со статуей и понимаю, что только что произошло. Глупая девчонка вырезала темную семью, она предала нас!
Однако переговорив с ней, я понимаю, что Эрика здесь не при чем. Кто-то подменял мои контракты. Диалог занимает меньше минуты, а потом я спешно покидаю Бравил. Даже укрытый заклятьем я крадусь по дороге, зная, что от Черной Руки не спрятаться. Они все равно найдут меня, это лишь вопрос времени.
Рассылающий смерть - ее и отыщет...
Кто это был? Неизвестная провидица, мать или сестра одной из жертв Братства, одна из сотен моих заклятых врагов? Или же сама Нечестивая Матрона, предвещающая мне погибель?
Сейчас это не имеет значения. Эрика должна успеть в Эпплвотч с доказательствами моей невиновности, иначе Черная Рука расправится со мной быстрее, чем я успею вознести молитву Ситису.
Scream!
When the fire burns me,
When it's hard to break free,
When I feel like I'm
Standing on the edge
Of it all this time...
Ферма Эпплвотч около Брумы встречает меня снегом и пронизывающим до костей ледяным ветром. Роба Черной Руки - тяжелое темное одеяние, совершенно не сохраняющее тепло тела. На поддержку "хамелеона" уходит много энергии, но я позволяю себе скинуть заклятье, только оказавшись внутри.
Я все еще верю в счастливый конец этой истории. Но прошлый Люсьен, этот смешливый молодой мальчишка, чей отголосок еще жив внутри меня, печально качает головой с тяжелыми черными прядями волос и улыбается, правда, глаза его грустны.
Не стоит, я и так чувствую, что в этот раз мне не выбраться из западни.
Проходит пять или шесть дней томительного ожидания, когда я не рискую и носа высунуть за дверь дома - слишком опасно. Питаюсь тем, что нахожу внутри фермы - овощи, пара кусков мяса, хлеб. Я не боюсь и не нервничаю, хотя это бездействие убивает меня не хуже любого смертоносного яда. Я бы все отдал, лишь бы все решилось здесь и сейчас, в один момент, и не было бы этих дней, полных ощущения потраченного времени.
По ночам мне снится нищенка, и от холода в ее синих глазах у меня леденеет сердце. Мне чудится что-то знакомое в суровых чертах некрасивого лица женщины, что-то до боли родное в отблеске этих глаз, и мне кажется, что вот-вот я пойму, в чем дело...
И просыпаюсь от стука в дверь.
Да, я не ошибся, когда говорил, что не выберусь.
Они приходят на шестой - или седьмой, неважно, - день, все вместе, оставшиеся в живых члены Черной Руки. В сладкой улыбке Аркуэн я вижу брезгливое отвращение ко мне, предателю и мерзкому убийце, отнявшему жизни своих братьев.
- Люсьен, - тянет Белламон. - Как ты мог, Люсьен? Ты же всегда был на нашей стороне. Даже идея Зачистки исходила от тебя.
Напоминание о страшном ритуале будто стрелой пронзает сердце. Предатель выжил в Зачистке - потому что его никогда и не было в Чейдинхольском Убежище. Но вся ветвь нашей семьи была вырезана, безжалостно сожжена в очищающем огне. И пусть решение принималось единогласно - первую искру высек именно я.
За все последует расплата, Люсьен.
Да, неизбежная плата за отнятые жизни. Сколько я убил? Я не знаю, но, пусть и руками Эрики, в тот раз я убивал своих.
- Зачем говорить с ним, Мэтью? - Аркуэн удивленно приподнимает тонкие брови. - Мы пришли совершить правосудие.
- Вы совершаете ошибку, - собственный голос кажется мне хриплым и незнакомым, но в нем нет ни малейших признаков страха. - Скоро вернется мой Глушитель, она принесет вам доказательства моей невиновности.
Я говорю и понимаю, что они ни на миг не поверят мне. Аркуэн, правда, еще переглядывается с остальными, но я откуда-то знаю: решение принято задолго до того, как фигуры в черных робах ступили на ферму. Приговор был вынесен и теперь будет приведен в исполнение.
- Мне жаль, Люсьен, - торжествующе усмехается Мэтью. - Нам будет не хватать такого талантливого брата.
Я не вижу знака к началу схватки, точнее, казни, и пропускаю момент, когда они разом набрасываются на меня.
Один из братьев, отойдя назад, стаскивает лук с плеча и целится, наложив стрелу на тетиву. Глупец, оскалившись, думаю я. В этой кутерьме он может легко попасть по своим, и та же Аркуэн его на куски порвет за стрелу где-нибудь в мягком месте. Я не чувствую страха - мной владеет только какое-то звериное отчаяние, то, когда понимаешь, что пути назад больше не будет. А еще безумная надежда, убить которую я не в состоянии.
Короткий кинжал темного брата метит мне в грудь, но я отклоняюсь, и он лишь разрезает ткань робы и чертит кровавую полосу по телу. Аркуэн напрыгивает сзади, и кинжал ее входит мне в бок - длинная рана, но не такая глубокая и опасная. Я верчусь, стараясь отбить все удары, но, конечно, не успеваю. Кинжалы медленно, но верно разукрашивают меня багровым, и Ситис, наверное, любуется на это побоище. Белламон лезвием кинжала располосовывает мне левую руку, но, забывшись, подставляется сам.
И я не могу упустить момент.
Клинок входит ему в горло по самую рукоять, и кровь темного брата заливает мне ладонь. Я не чувствую ни горечи, ни сожаления - это всего лишь один их моих палачей. К тому же, мы всегда взаимно ненавидели друг друга. Однако обезумевшие от смерти Белламона оставшиеся члены Черной Руки нападают все яростнее.
Точный укол в правую руку с кинжалом - и я чуть не роняю его, слава Ситису, пальцы, будто оцепеневшие, сжимают оружие намертво. Меня еще хватает на то, чтобы левой рукой попытаться хоть немного вылечить себя, но очередной удар обрывает заклятье на половине.
Братья и Аркуэн расступаются, и я смотрю на стрелу, которая пронзит мне сердце. Ассасин до отказа натягивает тетиву, и я считаю про себя: раз, два...
- Подождите!
На мое мысленное "три" вихрь влетает в комнату и в прыжке сбивает меня с ног. Стрела, спущенная с лука, гулко стукается о противоположную стену.
- Вы совершаете ошибку! Это не Люсьен убивал нашу семью, у меня есть доказательства!
От сильного удара о пол у меня не остается связных мыслей в голове. Саднят раны, сознание будто уплывает от меня, и я послушно качаюсь на теплых волнах, не думая ни о чем.
I can't suppress it anymore,
Here it comes like a flood
Just like before
When it rains, it pours
And I don't want to swim anymore.
I think I've found a way to let it go,
I don't know, I've never
Felt this way before,
But with everything I am
I just let go...
- Люсьен.
Я определенно умер, потому что смотрю в синие глаза старой нищенки.
- Люсьен, мальчик мой.
Я хочу ответить и не могу, будто слово "мама" запечатывает мне губы не хуже заклятья безмолвия.
- Не говори ничего. Отдыхай. У каждого из нас свой путь, каждому суждено будет расплатиться за совершенное...
Она просто смотрит на меня и рукой отводит взмокшие от крови и пота пряди волос с моего лица. В груди жжет, нестерпимо жжет, как будто все это время вместо сердца у меня был кусок льда.
Больше она не говорит ничего и постепенно подергивается легкой дымкой, истаивает. А мне навстречу, из белесого тумана, выходит высокий парень с хвостом черных волос в простой крестьянской одежде.
- Здравствуй.
Я смотрю в глаза себе самому - этому мне всего двадцать, он молод, амбициозен и полон сил и желания жить.
- Не надоело уже существовать напополам? - он присаживается на корточки, пытливо заглядывает мне в глаза.
Я не мог бы ответить ему, даже если бы захотел. Вступив в Братство, я изменился и навсегда запечатал ту самую светлую часть себя, воплощение которой сейчас разговаривает со мной.
- Впусти меня обратно, Люсьен. Впусти и возвращайся...
И я вдыхаю морозный - где я, Дагон меня задери, нахожусь? - воздух, чувствуя жжение в груди, там, где расположено сердце.
Да, так правильно, так верно. Быть цельным - в богатстве и в бедности, горе и радости. Быть убийцей и жертвой.
Умереть и снова ожить.
You make me wanna scream...
- Ты уверен, что не хочешь остаться? Все ведь все поняли, Белламона ты успешно убил, Аркуэн прислушивается к твоему мнению... - Эрика верхом на Тенегриве находится на склоне холма рядом со мной.
Перед нами расстилается прекрасный вид на леса и башни Имперского Города вдалеке. Я задумчиво поглаживаю кобылу под собой, собираясь с мыслями:
- Нет, дорогая сестра. Я отправлюсь в Скайрим, главы Убежищ ответили согласием на мой визит. Я вернусь через несколько лет, как только наведу порядок в тех краях.
Эрика печально улыбается. Я знаю, что возникшая между нами ниточка, долг жизни, связывала нас отныне крепче, чем любовников или кровных родичей. Я знаю, что она хотела, чтобы я остался.
- Не думай ни о чем. Ты теперь отвечаешь за целое Убежище, так что будь добра, содержи его в порядке до моего приезда.
Я шарю в седельном сумке и вытаскиваю оттуда простой амулет.
- Ночной глаз. Тебе пригодится.
Эрика принимает мой прощальный подарок, вертит в руках и в итоге сует в карман.
- Прости, у меня нет ничего для меня, брат.
Я фыркаю и трогаю поводья. Тенегрива я, конечно, оставляю нордке - здесь он ей нужнее. Кобыла послушно сдвигается с места и плетется вниз, стуча копытами по дороге.
Ненавижу долгие прощания. Я не оборачиваясь, чтобы посмотреть на Эрику, хотя спиной чувствую ее взгляд.
Я жив, а значит, я вернусь.
Автор: lumino.
Фандом: The Elder Scrolls IV: Oblivion
Рейтинг: PG-13
Жанр: ангст, драма, songfick, AU
Содержание: написано по заявке
Размер: мини
Статус: закончен
Предупреждения: походу ООС вышел. Писалось в три часа ночи, поэтому ответственности не несу)
Дисклаймер: Лашанс принадлежит Беседке, песня "Scream" - Thousand Foot Krutch, ГГ мой собственный)
От автора: приятного прочтения. Не могла удержаться и не написать про Люсьена)
ScreamI can't erase it anymore,
It follows me everywhere I go,
It's like a mask that I don't
Want to wear anymore.
I think I've found a way to let it go,
But it's still to soon
To know for sure.
I'd give everything I am
Just to feel something...
Дела Уведомителя нередко заставляют меня покидать тихий форт Фаррагут, давно ставший мне домом, и наведываться в Убежище или шумные города Сиродила. День клонится к закату, когда я шагаю по мощеным улицам Чейдинхола. Проходя мимо заброшенного дома, я не могу удержаться и бросаю взгляд на заколоченную дверь и окна. Ранее, бывая по делам в городе, я всегда заглядывал в Убежище, чтобы посмотреть, как ведет дела Очива, проведать Винсента, которого знаю много лет, или поглядеть на новобранцев.
Но сейчас мне нечего там делать. Мертвое опустевшее Убежище вызывает неприятное ощущение пустоты. Так было правильно, так было нужно, повторяю я про себя, но от того, что я знаю это и уверен в совершенном, совсем не становится легче.
Нищенка тормозит меня почти у самых ворот. Морщинистое лицо, потрепанная серая одежда, вся покрытая заплатками, и отработанный жалобный взгляд не находят у меня отклика.
- Мне всего лишь монетку, накормить моих детей...
Я игнорирую ее, медленно обходя справа и направляясь к воротам.
- Подайте на пропитание, мне не надо много, - нищенка внезапно резко забегает передо мной, все еще протягивая руку и глядя с умоляющим выражением лица.
Я фыркаю, но покорно запускаю руку под складки робы, извлекая на свет золотой септим. Наверное, воздух Чейдинхола на меня так действует - обычно я не склонен к жалости. Или же это жест того, старого Люсьена, который вот уже много лет как похоронен этим новым Лашансом, жестоким и страшным Спикером Темного Братства.
Молча протягиваю нищенке монету, женщина не успевает забрать ее, и септим падает на камень.
- Спасибо, господин...
Не оглядываясь, продолжаю свой путь, надеясь к закату попасть в Фаррагут. Я не слишком люблю толпу, другое дело - если это родная темная семья, братья и сестры. Когда-то совсем недавно у меня была эта семья.
Я толкаю створку ворот, и в спину мне летят слова нищенки:
- За все последует расплата, Люсьен.
Я оборачиваюсь. Нищенка стоит с прямой спиной, сжимая в кулаке золотую монету. Водянистые глаза, которые ранее были жалостливыми и молящими, сейчас пронзительно-синие, ясны и холодны, как лед.
- Рассылающий смерть - ее и отыщет. За смерти заплатишь смертью, за жизнь - отблагодаришь жизнью.
Прежний молодой Люсьен дернулся бы вперед, рванулся, схватил нищенку за шею и вытряс бы все до последнего слова. Но я всего лишь пожимаю плечами и выхожу наконец из города.
Я слишком многих отправил на смерть, чтобы надеяться умереть спокойно и в преклонном возрасте.
Scream!
When the pressure breaks me,
When it's too hard to see,
When I feel like I'm
At the end of my rope
One more time...
Последующие месяцы проходят в упорной работе - после Зачистки Черная Рука не успокаивается, и я занят настолько, что мне некогда даже раздумывать над словами нищенки. Впрочем, я практически сразу же забыл об этом, с головой уйдя в работу. Пока что не было отдано приказа опять заселять Чейдинхол, и я распределяю новобранцев по другим нашим Убежищам.
Параллельно я работаю с Эрикой - молчаливая нордка спокойно и без лишних вопросов исполняет один контракт за другим, и я не могу не гордиться ею. Действительно, прирожденная убийца - карающая длань Ситиса, до поры до времени скрывающаяся в сумеречных тенях, чтобы однажды одним точным ударом оборвать жизнь своей жертвы. Последний раз мы виделись с Эрикой сразу после зачистки Убежища, и впоследствии я стал оставлял контракты в тайниках, избегая личных встреч.
Паника среди Черной Руки началась сразу после смерти Дж`Гасты.
Я не нервничал - да, убит один из нас, но это вполне может быть совпадением. Предыдущая хозяйка Чейдинхольского Убежища была опытным ассасином, однако ликвидирована на задании. Оплошности случаются и у первоклассных профессионалов.
Однако последующая за смертью каджита цепочка странных убийств заставила меня переменить мнение.
Решением Черной Руки я направился за Эрикой, потому что все - все! - из последних ее жертв были живы и здоровы, а темные братья продолжали погибать. Кое-как выведав, что она в Бравиле, я рванул туда.
Тенегрив бы пригодился, но я сам подарил его нордке.
Прибыв в Бравил уже затемно, я бегу по улицам, надежно скрытый "хамелеоном". Мое внимание привлекает процессия около статуи Счастливой Пожилой Леди. Точнее, не процессия, а тело Анголима.
Сердце леденеет, когда я вижу Эрику рядом со статуей и понимаю, что только что произошло. Глупая девчонка вырезала темную семью, она предала нас!
Однако переговорив с ней, я понимаю, что Эрика здесь не при чем. Кто-то подменял мои контракты. Диалог занимает меньше минуты, а потом я спешно покидаю Бравил. Даже укрытый заклятьем я крадусь по дороге, зная, что от Черной Руки не спрятаться. Они все равно найдут меня, это лишь вопрос времени.
Рассылающий смерть - ее и отыщет...
Кто это был? Неизвестная провидица, мать или сестра одной из жертв Братства, одна из сотен моих заклятых врагов? Или же сама Нечестивая Матрона, предвещающая мне погибель?
Сейчас это не имеет значения. Эрика должна успеть в Эпплвотч с доказательствами моей невиновности, иначе Черная Рука расправится со мной быстрее, чем я успею вознести молитву Ситису.
Scream!
When the fire burns me,
When it's hard to break free,
When I feel like I'm
Standing on the edge
Of it all this time...
Ферма Эпплвотч около Брумы встречает меня снегом и пронизывающим до костей ледяным ветром. Роба Черной Руки - тяжелое темное одеяние, совершенно не сохраняющее тепло тела. На поддержку "хамелеона" уходит много энергии, но я позволяю себе скинуть заклятье, только оказавшись внутри.
Я все еще верю в счастливый конец этой истории. Но прошлый Люсьен, этот смешливый молодой мальчишка, чей отголосок еще жив внутри меня, печально качает головой с тяжелыми черными прядями волос и улыбается, правда, глаза его грустны.
Не стоит, я и так чувствую, что в этот раз мне не выбраться из западни.
Проходит пять или шесть дней томительного ожидания, когда я не рискую и носа высунуть за дверь дома - слишком опасно. Питаюсь тем, что нахожу внутри фермы - овощи, пара кусков мяса, хлеб. Я не боюсь и не нервничаю, хотя это бездействие убивает меня не хуже любого смертоносного яда. Я бы все отдал, лишь бы все решилось здесь и сейчас, в один момент, и не было бы этих дней, полных ощущения потраченного времени.
По ночам мне снится нищенка, и от холода в ее синих глазах у меня леденеет сердце. Мне чудится что-то знакомое в суровых чертах некрасивого лица женщины, что-то до боли родное в отблеске этих глаз, и мне кажется, что вот-вот я пойму, в чем дело...
И просыпаюсь от стука в дверь.
Да, я не ошибся, когда говорил, что не выберусь.
Они приходят на шестой - или седьмой, неважно, - день, все вместе, оставшиеся в живых члены Черной Руки. В сладкой улыбке Аркуэн я вижу брезгливое отвращение ко мне, предателю и мерзкому убийце, отнявшему жизни своих братьев.
- Люсьен, - тянет Белламон. - Как ты мог, Люсьен? Ты же всегда был на нашей стороне. Даже идея Зачистки исходила от тебя.
Напоминание о страшном ритуале будто стрелой пронзает сердце. Предатель выжил в Зачистке - потому что его никогда и не было в Чейдинхольском Убежище. Но вся ветвь нашей семьи была вырезана, безжалостно сожжена в очищающем огне. И пусть решение принималось единогласно - первую искру высек именно я.
За все последует расплата, Люсьен.
Да, неизбежная плата за отнятые жизни. Сколько я убил? Я не знаю, но, пусть и руками Эрики, в тот раз я убивал своих.
- Зачем говорить с ним, Мэтью? - Аркуэн удивленно приподнимает тонкие брови. - Мы пришли совершить правосудие.
- Вы совершаете ошибку, - собственный голос кажется мне хриплым и незнакомым, но в нем нет ни малейших признаков страха. - Скоро вернется мой Глушитель, она принесет вам доказательства моей невиновности.
Я говорю и понимаю, что они ни на миг не поверят мне. Аркуэн, правда, еще переглядывается с остальными, но я откуда-то знаю: решение принято задолго до того, как фигуры в черных робах ступили на ферму. Приговор был вынесен и теперь будет приведен в исполнение.
- Мне жаль, Люсьен, - торжествующе усмехается Мэтью. - Нам будет не хватать такого талантливого брата.
Я не вижу знака к началу схватки, точнее, казни, и пропускаю момент, когда они разом набрасываются на меня.
Один из братьев, отойдя назад, стаскивает лук с плеча и целится, наложив стрелу на тетиву. Глупец, оскалившись, думаю я. В этой кутерьме он может легко попасть по своим, и та же Аркуэн его на куски порвет за стрелу где-нибудь в мягком месте. Я не чувствую страха - мной владеет только какое-то звериное отчаяние, то, когда понимаешь, что пути назад больше не будет. А еще безумная надежда, убить которую я не в состоянии.
Короткий кинжал темного брата метит мне в грудь, но я отклоняюсь, и он лишь разрезает ткань робы и чертит кровавую полосу по телу. Аркуэн напрыгивает сзади, и кинжал ее входит мне в бок - длинная рана, но не такая глубокая и опасная. Я верчусь, стараясь отбить все удары, но, конечно, не успеваю. Кинжалы медленно, но верно разукрашивают меня багровым, и Ситис, наверное, любуется на это побоище. Белламон лезвием кинжала располосовывает мне левую руку, но, забывшись, подставляется сам.
И я не могу упустить момент.
Клинок входит ему в горло по самую рукоять, и кровь темного брата заливает мне ладонь. Я не чувствую ни горечи, ни сожаления - это всего лишь один их моих палачей. К тому же, мы всегда взаимно ненавидели друг друга. Однако обезумевшие от смерти Белламона оставшиеся члены Черной Руки нападают все яростнее.
Точный укол в правую руку с кинжалом - и я чуть не роняю его, слава Ситису, пальцы, будто оцепеневшие, сжимают оружие намертво. Меня еще хватает на то, чтобы левой рукой попытаться хоть немного вылечить себя, но очередной удар обрывает заклятье на половине.
Братья и Аркуэн расступаются, и я смотрю на стрелу, которая пронзит мне сердце. Ассасин до отказа натягивает тетиву, и я считаю про себя: раз, два...
- Подождите!
На мое мысленное "три" вихрь влетает в комнату и в прыжке сбивает меня с ног. Стрела, спущенная с лука, гулко стукается о противоположную стену.
- Вы совершаете ошибку! Это не Люсьен убивал нашу семью, у меня есть доказательства!
От сильного удара о пол у меня не остается связных мыслей в голове. Саднят раны, сознание будто уплывает от меня, и я послушно качаюсь на теплых волнах, не думая ни о чем.
I can't suppress it anymore,
Here it comes like a flood
Just like before
When it rains, it pours
And I don't want to swim anymore.
I think I've found a way to let it go,
I don't know, I've never
Felt this way before,
But with everything I am
I just let go...
- Люсьен.
Я определенно умер, потому что смотрю в синие глаза старой нищенки.
- Люсьен, мальчик мой.
Я хочу ответить и не могу, будто слово "мама" запечатывает мне губы не хуже заклятья безмолвия.
- Не говори ничего. Отдыхай. У каждого из нас свой путь, каждому суждено будет расплатиться за совершенное...
Она просто смотрит на меня и рукой отводит взмокшие от крови и пота пряди волос с моего лица. В груди жжет, нестерпимо жжет, как будто все это время вместо сердца у меня был кусок льда.
Больше она не говорит ничего и постепенно подергивается легкой дымкой, истаивает. А мне навстречу, из белесого тумана, выходит высокий парень с хвостом черных волос в простой крестьянской одежде.
- Здравствуй.
Я смотрю в глаза себе самому - этому мне всего двадцать, он молод, амбициозен и полон сил и желания жить.
- Не надоело уже существовать напополам? - он присаживается на корточки, пытливо заглядывает мне в глаза.
Я не мог бы ответить ему, даже если бы захотел. Вступив в Братство, я изменился и навсегда запечатал ту самую светлую часть себя, воплощение которой сейчас разговаривает со мной.
- Впусти меня обратно, Люсьен. Впусти и возвращайся...
И я вдыхаю морозный - где я, Дагон меня задери, нахожусь? - воздух, чувствуя жжение в груди, там, где расположено сердце.
Да, так правильно, так верно. Быть цельным - в богатстве и в бедности, горе и радости. Быть убийцей и жертвой.
Умереть и снова ожить.
You make me wanna scream...
- Ты уверен, что не хочешь остаться? Все ведь все поняли, Белламона ты успешно убил, Аркуэн прислушивается к твоему мнению... - Эрика верхом на Тенегриве находится на склоне холма рядом со мной.
Перед нами расстилается прекрасный вид на леса и башни Имперского Города вдалеке. Я задумчиво поглаживаю кобылу под собой, собираясь с мыслями:
- Нет, дорогая сестра. Я отправлюсь в Скайрим, главы Убежищ ответили согласием на мой визит. Я вернусь через несколько лет, как только наведу порядок в тех краях.
Эрика печально улыбается. Я знаю, что возникшая между нами ниточка, долг жизни, связывала нас отныне крепче, чем любовников или кровных родичей. Я знаю, что она хотела, чтобы я остался.
- Не думай ни о чем. Ты теперь отвечаешь за целое Убежище, так что будь добра, содержи его в порядке до моего приезда.
Я шарю в седельном сумке и вытаскиваю оттуда простой амулет.
- Ночной глаз. Тебе пригодится.
Эрика принимает мой прощальный подарок, вертит в руках и в итоге сует в карман.
- Прости, у меня нет ничего для меня, брат.
Я фыркаю и трогаю поводья. Тенегрива я, конечно, оставляю нордке - здесь он ей нужнее. Кобыла послушно сдвигается с места и плетется вниз, стуча копытами по дороге.
Ненавижу долгие прощания. Я не оборачиваясь, чтобы посмотреть на Эрику, хотя спиной чувствую ее взгляд.
Я жив, а значит, я вернусь.
@темы: обливион, фандомные строчки